— Да, Анечка, теперь ты — наша кормилица, — мама очень выразительно посмотрела на меня. Внутри все оборвалось. – Ну а что ты хотел? Мы с отцом тебя вырастили, теперь твоя очередь отдать нам долг.
— Мама, какой долг? — я старалась сохранять серьезное выражение лица, но ее патетическая речь звучала смешно.
— Ну как же… Мы тебя кормили-поили, одевали-обували, образование дали…
— Я училась на бюджете! Тогда, может, еще подгузники и ползунки в «долг» включаешь? — волна негодования все же начала накрывать меня.
— А может и включену! Нам ведь надо на что-то жить!
— Так иди и работай!
Этот вариант мне казался самым очевидным. Но у мамы при слове «работа» глаза стали черными, как у совы, губы затряслись, а на глазах появились слезы.
— Я? Работать? О чем ты?! Я всю жизнь вам посвятила! И считаю, что в 40 лет не обязана искать работу.
Меня передернуло: мама в прошлом году исполнилась 45. За всю жизнь она не проработала ни дня: в 18 выскочила замуж, вскоре родился брат, через год – я. Отец привел всю семью. Нашим воспитанием занимались няня и бабушки, мать жила своим удовольствием: салоны, магазины, отдых за границей, фитнес, йога, коучи – в общем, занималась «саморазвитием».
Потом отец отца разорился, он ушел в найм. Руководство поставило отца всем в пример, но когда он заболел, тут же сбросило на борт, как балласт. На новой работе заплатили совсем немного, но у отца осталось время на отдых. Я уже закончила учебу, нашла прекрасную работу и жила отдельно: обе бабушки рано ушли, и оставили квартиру с Максом. У брата родился третий ребенок, он продал бабушкину квартиру, купил больше, а теперь стал ипотекой. С работой у него не клеилось.
— Мама, тогда может стоит сократить расходы? – я с ненавистью посмотрела на маникюршу: раз в неделю она приходила к ней домой. Да-да, мать поставила уход за собой выше всего!
— Какие такие расходы? Я ни на что лишнее не трачу!
— Ну как же не ведешь? Вчера ты два новых платья купила, сегодня – маникюрша, завтра – массажистка, послезавтра – косметолог. За вызов домой они берут двойной тариф.
Я была готова сделать выкладки, чтобы мать поняла: главные проходы в семье – на ее совести. Но она снова округлила глаза и обиженно ответила.
— Не говорит глупостей. Я – женщина, и я должна выглядеть прекрасно. Иначе твоему отцу будет неприятно приходить домой.
— А я? Обо мне ты заботишься? – давняя обида на мать начала подниматься изнутри и вот-вот, как будто лава из вулкана, была готова выплеснуться в ожидании. – На папиных счетах денег уже почти не осталось, а ты все шикуешь. Я – тоже женщина. Не хочу работать на износ, из-за твоих желаний. Я хочу заботиться о себе!
Мама посмотрела на меня своим таким «королевским» взглядом, и я невольно поежилась. Она умела глядеть так, что начинаешь ощущать себя ничтожеством. Между тем я действительно работала на износ. Взяла два сложных проекта – каждое требование должно быть на связи 24 часа в сутки. Плюс – фриланс на переводах, плюс – репетиторство.
— Дочка, давай-ка ты не будешь меня перечить. Пока отец не нашел нормальную работу, ты отвечаешь за финансы в нашей семье. Так что либо сократите свои расходы, либо ищите подработку.
— Нет, мама, — сказала я как можно жестче. – У меня нет статей о расходах, которые я мог бы урезать в вашу пользу.
— Как это нет? А твое путешествие раз в полгода? А обеды в кафе? В конце концов, откройся от такси. И новый пуховик с сапогами тебе ни к чему – в старый походишь.
— Ну, знаешь ли, мама, — я уже слабо вооружилась, чтобы не переходить на крик. Вместо этого быстро это оделась и ушла из родительского дома. Прогулка по парку должна вернуть мне покой.
***
Старые обиды продолжали клокотать. Если в детстве мама наряжала меня как куколку, то в подростковом возрасте я вела себя как пугало. Мать сама покупала мне одежду. И как будто специально – не моего размера. То больше, то меньше.
— Фу, как ты разжирела, — брезгливо говорила она, если вещь была мала. А если велика – звучала другая песня. – Ничего, на вырост будет.
— Мама, можно я сама выберу одежду? – Я собиралась в лагерь, и мать подарила мне пару новых платьев, шорты, футболки и джинсы.
— Знаю я, что ты выберешь. Сплошную безвкусицу. Вот, передали, вещи, примерь.
В пакете лежали чужие явно ношеные вещи. Почти все – огромные, часть была в таком состоянии, что в огороде в них работать было бы стыдно.
— Не поеду в это, — тогда я впервые разревелась от обиды.
— Значит, не поедешь вообще, — пожала плечами мама.
Знаете, в семье были деньги. Мать не отказала себе ни в чем, но как только вопрос касался меня, соблюдался режим жесткой экономии. Это потом, много лет спустя, я понял: мать была типичным нарциссом. И во мне она видела не дочь, а соперницу и конкурентку. Но отец этого не видел: он был занят бизнесом, постоянные разъезды, встречи. Зато когда бывал дома, я купалась в его нежности.
— Дочка, ты у меня такая умница, да еще и красавица! Моя гордость! – такие слова мне постоянно говорил отец.
— Не преувеличивай, — морщила нос мать. – У нее три четверки в четверти.
— Так остальные — пятерки! – с гордостью смотрел на моего отца. – У Максима тоже три четверки, а остальные – тройки. Что ж ты его не ругаешь за это?
— Он мужчина, мужчина не имеет значения для аттестата, — парировала мать. Макс всегда был ее любимцем.
Брат поступил в бюджет, но после сессии бросил институт. Полгода сидел дома, разработал план, как стать предпринимателем. Потом поступил в другой институт на платное. Поучился год – и тоже бросил. Ни работы, ни образования. Год Еще совсем непонятно, чем: Говорил, что вот-вот запустил проект, пытался «подняться» на криптовалюте, но соображаловка работала так себе.
— Аня, я считаю, что ты обязан поддержать брата, — заявила мать 1 сентября.
— Чем это? – я училась на четвертом курсе и никак не ожидала, что она заведет такой разговор.
— Брат поступил на иняз, и ты ему поможешь.
— Как — думали, что свои будут сдавать в аренду? – рассмеялась я.
— Не дерзи! Ты ведь знаешь, Максик женился, у них с Леночкой скоро будет ребенок, и он совсем не доучился.
— Так пусть не учится, а работает, — мне этот вариант казался самым очевидным.
— Эгоистка! Ты же за деньги однокурсникам делаешь контрольные и курсы! Неужели брату родному не поможешь?
— А он будет платить так же, как однокурсники? – съязвила я.
— Меркантильная какая. Так ты и семья продашь ради выгоды, — поджала губы мать и обратилась к маникюрше, которая как раз пилила ей ногти. – Вот так растишь-растишь ребенка, а он потом никакого добра не помнит.
В общем, вы уже поняли, что диплом Максик получил только благодаря мне. Я надеялась, верила, что мама, в конце концов, оценит мои старания и будет любить меня так же, как и брата. Тогда я жила еще с родителями. Макс приходил в гости, а мама забывала обо всем на свете – даже о маникюре!
— Сыночек, тебе кофейку сварить или чаю сделать?
— Давай кофе, — обычно лениво и равнодушно говорил Макс.
— А вот твои любимые конфетки, с ликерчиком, — старалась угодить брату мать. О том, что я люблю, она вообще не знала.
Брат на эти танцы смотрел с бубном снисходительно. Он перенес матери угождать любимому сыночку. Ко мне относился как к обслуге. Еще когда он жил с нами, я гладила его рубашки, готовила завтрак для всей семьи. Теперь Макс считал, что я обязан учиться вместо него.
***
И вот сейчас, когда отец остался без работы, мама и брат насели на меня. Я даже не готов решать свои проблемы самостоятельно. После того, как я предложил маме устроиться на работу и ушла, она позвонила брату. О чем говорил – не знаю. Только через час Максик перезвонил мне и таким же вкрадчивым, как у матери, голосом стал давить на меня.
— Аня, имей совесть! Мы же одна семья!
— Ну да, Макс, мы — семья, согласна.
— Ты ведь понимаешь, что сейчас, пока отец не находит нормальную работу, по-другому никак. Вся надежда только на тебя. Семье очень нужна помощь
И вот тут-то меня понесло. К брату накопилось столько претензий, что я уже не в состоянии была их держать у себя.
— О, да, Макс! Я – член семьи, и мне очень нужна помощь! Я пока последние три года наравне с отцом горбатилась на вас с мамой, надорвалась. Срочно нужно на курорт. Оплатишь?
— Эй, сестренка, какие курорты? Ты берег не попутала? Чего ради я должен оплачивать твои желания? – возмущенно ответил Макс.
— Вот как ты заговорил? Ну что ж, давай посчитаем! Кто тебе писал контрольные, курсовые и дипломную в универе?
— Но ты ведь знаешь, у меня сначала родился один сын, потом — второй.
Макс говорил удивленно: мол, как ты сама не понимаешь очевидных вещей?!
— Прекрасно, что ты научилась самостоятельно делать детей. А я-то тут при чем? Я не заставляла жениться и заводить потомство во время учебы.
— Но мы же семья! И потом – так получилось…
— Нет, это не имеет значения. Ты обязан учиться сам! Это – твоя зона ответственности!
— Фу, какая ты душная!
Судя по тону, Макс собирался прекратить разговор. Но меня уже перенесли, и я не дала ему положить трубку.
— Дальше. Макс, почему с участием отца я открываю твою ипотеку?
— Но ты же знаешь: у меня сложности с делом, жена, трое детей…
— Обрати внимание: это у тебя жена и трое детей, а не у меня. Почему я даю твоей семье деньги? Я что, благотворительный фонд?
— Но отец каждый месяц давал!..
— Я – не папа. И я не обязан содержать двух взрослых людей и их троих детей.
Макс молчал секунд 10. После полного трагизма раздался голос.
— Да уж, сестренка, уж от кого, а от тебя не ожидала предательства.
— Какого такого предательства? – если честно, эти слова меня удивили.
— Ты бросаешь семью в сложное время.
Пришлось вернуться брату, что я не только училась вместо него, но еще и к рождению его дети покупали коляски, кроватки, зимние комбинезоны, всякие аксессуары для Ленки, чтобы той было меньше хлопот. Кто бывал в детских магазинах, может представить, во сколько мне обходили «подарочки» племянникам.
— Братец, у меня такое ощущение, что твоя семья постоянно переживает тяжелые времена.
— Дай раз, я встану на ноги!
— Когда?! Ты через год уже тридцатник исполнится! А за душой ничего, кроме ипотеки и трёх детей!
— Зато я им нужен, они — моя семья, родные люди, в отличие от тебя, предательницы!
— Макс, когда взрослые люди заводят семью, они рассчитывают на себя, а не на отца и не на сестру. Нужны деньги? Смени работу или найди подработку!
— Конечно, тебе говорить легко!
— Мне?! Макс, я в глаза работодателю – невыгодный вариант, так как могу уйти в декрет, – рассмеялась я, припомнив, как в трех точках отказали именно с такой формулировкой. – Ты-то в декрет точно не пойдешь: у тебя план выполнен и перевыполнен!
— Да как ты смешишь шутить про детей! Хотя… все с тобой понятно… предательница!
Что ж, я – предательница в глазах родного брата. И все потому, что я отказываюсь и дальше платю за него ипотеку и обеспечиваю мать.
Брат бросил трубку, а я не знал, плакать или смеяться. Смешно, когда родные люди предлагают вам источник блага, кошелек. И до слез обидно: все же я младшая…
Снова зазвонил телефон. Снова – мать.
— Аня, я вообще не понимаю, что с тобой происходит? – с надрывом в голосе и театральными паузами вещала мать.
— А что происходит?
— Да просто в голове не укладывается, что ты так легко отказываешься от меня, от брата, от племянников…
— Я не отказываюсь, ты что-то путаешь, — если честно, такое заявление вызвало у меня недоумение.
— Да как не отказываешься? Мне ты предложил найти работу. Максику вообще посоветовал закончить подработку, ведь у него дети! …
— Все верно. Макс работает – детьми занимается Лена. Но они могут и поменяться местами. Да и тебе было бы полезно узнать, как достаются деньги.
— Хамка! – впервые за многие годы (после того, как я случайно задела маму, и та облила белоснежное платье вином) мать перешла с благородно-королевского голоса на рыночно-визгливый.
В этот раз разговор прервала меня. И оба номера – брат и мать – поставлены беззвучно. Нужно срочно поговорить с отцом: он всегда относился ко мне с каким-то благоговением. И в эту минуту на экране смартфона высветилось идущее: «Папулечка».
— Здравствуй, дочка.
— Папа, только что о тебе думал, — голос папина заставил меня улыбнуться.
— И я о тебе, родная. Сердце не на месте.
— Ты уже работаешь с возвращением? Может, встретимся, погуляем?
— Нет, солнышко, вчера в больницу увезли поскорой.
— Почему ты молчал!
— Сейчас только телефон дал…
— Тогда все понятно, — наконец-то у меня был паззл, почему мать и брат насели на меня сегодня. – Папа, я сейчас к тебе приеду!
— Анечка, завтра, хорошо? Сегодня тебя не пустят.
— Ладно, папулечка, сохраняйся скорее!
***
Отца выписали только через две недели. Я каждый день ездила к нему в больницу, разговаривала с врачами, слушала их советы. И все рекомендации сводятся к одному: хорошенько отдохнуть, сменить обстановку.
— Папуля! – я радостно визжала на крыльце груди, когда отец, наконец, выписали. Ни мать, ни брат ни разу за это время не приехали к нему. Лишь один раз позвонили – узнайте пин-код карты.
— Здравствуй, дочка! – Отец очевидно ожидал, что моя мать тоже встретит его. Но она была не до отца: пришла маникюрша.
— Папа, ты сейчас только не переживай, но мы сейчас летим отдыхать. С врачами я говорила – разрешили.
— Как это — сейчас летим?
— Да так: через минуту подъедет такси.
— А вещи?..
— Там купим!
Мы улетели в океан. Две недели тишины, выходные, прогулки по побережью, экскурсии. Отец выглядел как ребенок, и он дал внеочередную порцию мороженого! Только эти заботы о себе, сколько за две недели, отец не получил за всю свою жизнь!
— Папуля, прости, что я раньше не догадалась свозить тебя на отдых!
— Доченька, я безмерно благодарен тебе. Эти две недели – на втором месте в рейтинге моего счастья!
— А что же на первом?
— День твоего рождения, — глаза отца лучились безграничной любовью и гордостью. А еще в них была грусть.
— Почему ты грустишь?
— Солнышко, понимаешь, ни твоя мать, ни твой брат ни разу не позвонили и даже не поинтересовались, где я, все ли со мной в порядке. Они вообще знают, что мы уехали?
— Нет, я им не стала говорить.
— И я… Зато пришло оповещение о блокировке кредита, и там была хорошая такая последняя…
— Папа, пока не поздно, заблокируй счета и карты. Пожалуйста, иначе ты без копеечки остаешься!
Отец грустно посмотрел на меня.
— Солнышко, я догадывался, что они меня как кошелек воспринимают, но не хотел в это верить.
— Зря, папа, — и я очень осторожно рассказала, как мать и брат давили на меня и обеспечили их.
— Не стесняйся, дочка, это не причиняет мне больше боли. Я тут подумал… хочу с тобой посоветоваться…
Папа рассказал о том, что решил раскрыться, потому что устал от непосильного ответственности. Содержать семью величайшего сына, удовлетворить растущие желания жены…
— Анечка, ты никогда ничего не просишь, не требуешь, всегда с благодарностью принимаешь любые подарки.
— Папа, ты один поддерживаешь и поддерживаешь меня. Знаешь, я тоже готов поддержать любое твое решение – даже о разводе.
У меня были знакомые, их родители были в разводе. И не зависимо от того, когда это случилось, расставание отца и матери все пережили. Но я была уверена: мои родители при разводе будут использовать как минимум двоих: отца и меня.
— Даже о разводе? — отец задумчиво крутил в руках ключ от номера отеля. – Давай тогда подумаем, как поступить лучше. Она же может и на питание подать. И тогда тебе придется поддерживать ее до конца жизни…
— Папа, а ведь ты говорил, что квартира принадлежит только тебе?
— Да, дочка.
— Тогда заключите договор: ты ей оставляешь квартиру, а она не претендует на алименты. Переезжай ко мне. Я накопила денег, и, если хочешь быть уверена в будущем, могу купить себе комнату или квартиру на окраине. Прости папочка, но на большее пока не хватило, — мне очень хотелось, чтобы отец не переживал за будущее.
— Анечка, что ты, я – мужчина, сам куплю! Принимаю твое предложение о переезде к тебе, но с условием.
— Каким?
— Один из бывших партнеров предложил открыть совместный бизнес. Тема хорошая, я в этом разбираюсь.
— Папа, это же прекрасно!
Я была искренне рада, что отец снова сможет заняться любимым делом.
— Конечно! Единственное, сейчас он раз оформляется с документами, планами, проектами. На этом этапе я пока не нужен. Есть три месяца. Съезжу на вахту, работаю руками.
— А здоровье, папа! Ты должен подумать о себе!
— Анечка, да после такого отпуска, какой ты мне устроишь, горы могу свернуть!
— Так что за условие-то?
— Если мне понадобится переводчик, ты согласен работать со мной.
— Конечно, родной мой!
Папа сразу после возвращения подал на развод. Мать согласилась по договору и на то, что не имеет претензий ни ко мне, ни к отцу. Макс и Лена еще долго пытались взывать к моим совести. Но моя совесть была спокойна.
После стольких лет морального рабства я, наконец, скинула оковы ответственности. Тогда, на отдыхе с отцом, я понял, каково это: излучение полной груди. Обида на мать и попытка завоевать ее любовь лишали меня жизни, здоровья. А теперь я свободна!
Отец пригласил меня работать переводчиком к себе в фирму. Я продолжаю репетиторствовать, но беру не больше 1-2-х опор. После того, как перестала обеспечивать мать и брата, внезапно появились свободные деньги.
Что стало с матерью и Максом? Братец не стал искать ни новую работу, ни подработку. Из-за просрочки по ипотеке участников квартиры, построенной с семьей к матери. Потом мать продала квартиру в центре и поменяла на двух маленьких на окраине. Она позвонила мне и просила помочь с переездом. Я отправил ей 15 000 – на грузчиков. Мать обиделась на столь скромный перевод. Но меня это больше не волнует. Я не обязан обеспечивать тем, кто вытирает об меня ноги. Жаль, что понял это не сразу.